разделыВласть Путина сильна: России не грозит дестабилизация
Отказ от чисто западного взгляда
Первая ошибочная предпосылка, которой обычно руководствуются обозреватели, заключается в том, что Путина на самом деле волнует, что делает и думает российский народ. Стоит напомнить, что власть Путина не исходит от народа, которым он управляет, так, как это происходит в западных демократиях. В своем управлении страной Путин в гораздо большей степени опирается на методы принуждения. Некоторые эксперты слишком преувеличивают важность прежней карьеры Путина в КГБ, но, несомненно, не только опыт работы в российской разведке сделал Путина тем, кем он является. Между тем, опыт работы в КГБ, или в ФСБ, или в любых других службах безопасности в России, навязывает определенный взгляд на мир. Нынешние и бывшие представители того, что в России называется спецслужбами, считают себя чекистами, то есть прямыми наследниками ЧК — секретной полиции, созданной Лениным. Такое мировосприятие подразумевает использование жестких мер принуждения в отношении собственного населения в случае возникновения необходимости. И Путин, и российский народ понимают это, и это освобождает Путина от необходимости демонстрировать обеспокоенность народными волнениями, начавшимися в связи с ростом цен на продовольствие и другие товары.
Второе заблуждение вытекает из первого: Путина волнует то, как россияне выражают свое недовольство, а именно демонстрации, протесты и так далее, и эти проявления недовольства влияют на его решения. Западные комментаторы и репортеры порой называют протесты предвестниками перемен или барометрами недовольства, однако стоит напомнить, что в России за протестами следят крайне тщательно и что российские службы безопасности проделывают огромную работу с целью контроля, проникновения и сбора информации об их организаторах для последующего использования. (Помните, сколько сотрудников полиции и спецслужб присутствовало на Болотной площади во время протестов в 2011 году?) Путин понимает, что вероятность того, что масштаб протестов достигнет такого уровня, на котором службы безопасности (а, возможно, даже вооруженные силы) не смогут справиться с ситуацией, крайне мала. На самом деле Путин даже усматривает определенный смысл в том, чтобы позволять таким протестам проходить, поскольку это позволяет ему создавать видимость демократии в России, которая предстает местом, где оппозиционным силам разрешается свободно заявлять о себе. Это может оказаться крайне полезным на таких международных форумах, как ООН, Евросоюз и так далее.
Последняя ошибочная предпосылка заключается в том, что, если экономические условия в России продолжат ухудшаться, недовольство и волнения россиян достигнут такого уровня, который станет угрозой для нынешнего статуса кво. В то время как это утверждение является совершенно справедливым и оправданным на Западе, большинство россиян относятся к дефициту не так, как жители Запада. Россияне гордятся тем, что им приходится страдать (довольно интересная черта, которая характерна и для других славянских культур, но почти не представлена у других народов.) Когда российское правительство объясняет причины экономических трудностей в националистическом ключе и обвиняет в них внешние силы, такие как Евросоюз и США, необходимость терпеть и мириться с дефицитом превращается практически в национальный вид спорта и повод для национальной гордости. Это становится для россиян еще одним способом противостоять международному сообществу, которое Кремль характеризует как крайне антироссийское. Это объясняет некоторые действия Путина, которые сбивали с толку западных экономистов, такие как, к примеру, введение контрсанкций против западных торговых партнеров России, наносящих дополнительный ущерб среднестатистической российской семье.
Многие комментаторы считают, что, когда экономическая ситуация в России станет достаточно тяжелой, популярность Путина резко снизится независимо от того, насколько сильно россияне его любят сейчас. Во-первых, ошибочность этого утверждения очевидна с самого начала, поскольку оно предполагает, что Путина волнует его популярность в политическом смысле. (Учитывая все то, что нам известно о Путине, вполне вероятно, что он лично получает некоторое удовольствие от высоких рейтингов, но они вряд ли оказывают влияние на его политические решения.) Как уже было сказано выше, даже если уровень его популярности в значительной мере снизится, у Путина все еще останутся его спецслужбы, которые помогут ему удержать власть. Путин не колеблясь применит инструменты запугивания и принуждения, чтобы подавить оппозиционные силы — доказательством тому могут служить судебное преследование участниц женской панк-группы Pussy Riot и убийство журналистки Анны Политковской. Стоит отметить, что россияне отличаются от жителей Запада еще одной своей особенностью, которая подтверждает сказанное выше. Россияне традиционно предпочитали стабильность тому, что они называют «хаосом» настоящей демократии. Большинство россиян готовы с легкостью пожертвовать тем, что жители Запада считают своими неотъемлемыми правами, во имя стабильности – даже если эта стабильность оборачивается дефицитом товаров, услуг и ограничением свободы. И, разумеется, многие россияне считают Путина первым сильным лидером постсоветской эпохи, поэтому его популярность вряд ли сильно пострадает при любом варианте развития ситуации.
Настоящая угроза власти Путина
Что может существенно повысить вероятность нестабильности в путинской России? Меры, предпринятые российскими олигархами, стремящимися сместить Путина, или попытки спецслужб взять власть в свои руки могут оказаться гораздо более дестабилизирующими, чем угроза народных волнений. Несомненно, Путин понимает это и предпринимает некоторые профилактические меры.
Во-первых, он жестоко наказал влиятельного олигарха Михаила Ходорковского, который совершил фатальную ошибку, бросив вызов Путину в политической сфере. Ходорковский, некогда бывший самым богатым бизнесменом в России, был приговорен к длительному сроку в сибирской тюрьме, за которым последовало изгнание из России. Нынешние российские олигархи, несомненно, понимают, что их ожидает точно такая же участь, если они выступят против президента России. Они также хорошо понимают, что даже изгнание не является залогом полной безопасности в том случае, если они поссорятся с Путиным, и множество убийств известных россиян, совершенных за пределами России — в том числе убийство Александра Литвиненко — это доказывают.
Во-вторых, вероятнее всего, Путин жестко разделяет свои отношения с олигархами и тесные связи с силовиками, таким образом, мешая им объединиться против него. Вероятно, Путин осознал важность контроля над высокопоставленными офицерами во время попытки государственного переворота, направленной против Михаила Горбачева, которая была предпринята в период распада Советского Союза. В 1991 году Путин был офицером КГБ среднего звена и служил в Санкт-Петербурге, когда несколько сторонников жесткого курса в советском руководстве предприняли безуспешную попытку свергнуть Горбачева из-за его планов увеличить степень автономии советских республик (что позже привело к распаду Советского Союза).
В-третьих, Путин и олигархи понимают, что в условиях такого порядка, который существует сейчас, обе стороны будут процветать. Все это сводит к минимуму вероятность того, что кто-то захочет предпринять попытку изменить существующий политический статус-кво.
Таким образом, главным препятствием, мешающим оценить перспективы нестабильности в путинской России, является склонность Запада проецировать западные ценности и аргументацию на российскую систему, в рамках которой западные схемы мышления просто не работают. Что еще хуже, Путин и Кремль знают об этой склонности, считают ее странной особенностью западного мировоззрения и активно ее эксплуатируют. Путин решительно заявляет, что Россия — это демократия, где есть выборы, парламент, законы, судьи и, да, даже протесты против действующего правительства. Путин понимает, что такие заявления заставят лидеров западного мира выдвигать определенные предположения, такие как, к примеру, «Путин никогда не сделает Х, потому что российский народ его не поддержит». Но западные лидеры и обозреватели часто упускают из виду, что ни Путин, ни российский народ никогда не поведут себя в соответствии с этим утверждением. И, хотя некоторые могут назвать это возвращением к временам холодной войны, вероятнее всего, лучший способ оценить планы и намерения Кремля — это рассматривать их исключительно в терминах прагматичной политики. Путин всегда будет действовать в первую очередь в соответствии со своими личными интересами, а уже потом — в соответствии с тем, что он считает интересами России. Жители Запада способны это понять, но они часто упускают из виду, какие формы это принимает в российском контексте. Как однажды сказал один российский чиновник в частной беседе, «мы не жители Запада, и это одна из главных ошибок, которые вы, американцы, совершаете. Вы не допускаете эту ошибку в отношении китайцев, не так ли? Это потому что внешне они не похожи на европейцев, а мы похожи».
Хотя Путин и Россия могут на первый взгляд казаться ориентированными на Запад, а Россия может казаться демократической страной, где есть парламент и время от времени случаются протесты, на самом деле это всего лишь видимость. Чтобы дать точную оценку перспективам дестабилизации ситуации в России, необходимо в первую очередь посмотреть на мир — и, что еще важнее, на саму Россию — с позиций россиян.